Куда попали вы, в Галлиполи, в Афины,
Где вы теперь, в Париже иль в Баку?
Быть может быть, в равнинах Аргентины
В Европу грузите маис или муку.

Видали вас средь публики кабацкой.
Видали где-то с брынзой и с бузой,
Быть может быть, на лестнице Галатской
С семитами, селедкой и халвой.

Мы открывали где-то рестораны,
Придумали какой-то аппарат,
Носили с голода газетные рекламы [в Константинополе]
И жен своих давали напрокат.

Мой брат в Иркутске сторожем больницы,
Отец в Германии в артелях рыбаков,
Сестра газетчицей уж больше года в Ницце,
А дядя в Венгрии на заготовке дров.

Сердце истомилось, истаскалось,
Душа в Россию ищет троп... [Тургенина]
Как хороши, как свежи б были б розы,
Моей страной мне брошенные в гроб.

Комментарий:
Самое настоящее эмигрантское танго, записанное едва ли не самым известным в России цыганом Алёшей Димитриевичем. Не знаю, он ли автор стихов, может и не он, а какой-нибудь поэт первой волны эмиграции, но то, что песня аутентичная – в этом сомнений мало. Цитата Алексея Вереина: «...текст “Танго...” имеет очевидно фольклорное происхождение. И вдруг в конце, ломая уже ставший привычным для уха стихотворный (и музыкальный тоже!) размер нескольких предыдущих четверостиший, неизвестно откуда возникают строки... Игоря Северянина: “Как хороши, как свежи были розы, моей страной мне брошенные в гроб.” Откуда, как это могло оказаться в репертуаре Димитриевича? Кто надоумил его заканчивать песню этими словами — или уже в таком виде она к нему попала? Теперь на эти вопросы вряд ли кто ответит.» Димитриевичи эмигрировали из России как раз в то буйное лихолетье и Алёша рос за границей. Маловероятно, что кто-то из советских поэтов написал текст этого танго и переслал его на Запад. Он был очень обаятельным человеком и удивительным артистом. Парадоксально, при своем хриплом, прокуренном голосе и шепелявости Алёша был великолепным исполнителем, именно про это говорят «Божий дар». Поэтому попытки спеть его песни заведомо обречены на провал, тот же случай и с Высоцким. В конце 1990-х в России стараниями певцов Гарика Сукачева и Александра Ф. Скляра пошла мода на Димитриевича, но попытка повторить его интонации и фирменный Алёшин «драйв» провалилась – в сравнении с оригиналом копия не выдерживает никакой критики.
В этой песне есть несколько очень интересных моментов, связанных с текстом. Долгое время я не мог понять почему во втором куплете Алёша поет «быть может быть на лестнице голландской»? При чем тут Голландия, уж кажется где-где, но там с русскими эмигрантами было совсем не густо, не Париж, чай и не Харбин. Обнаруженный в интернете текст «Эмигрантского танго» «порадовал» все той же лестницей в стране тюльпанов. Загадка, короче. Но неожиданно всё встало на свои места. Алёша поёт не про голландскую лестницу, а про другую, к Нидерландам отношения не имеющую. Лестница – Галатская. Галата – это район Стамбула, где кучковались русские эмигранты, ушедшие из Крыма в 1920-ом. Галатская лестница, напоминающая немного Потёмкинскую, хотя и не таких масштабов – это была большая барахолка, где стояли русские эмигранты и продавали всякое барахло, надеясь выручить хоть что-то, ну а женщины... женщины продавали себя. Из воспоминаний А.Вертинского: «В Галате можно было посмотреть пляски дервишей, которые кружились в длинных одеждах с босыми ногами в священном танце. Кружились до тех пор, пока в судорогах не падали на землю. Раз в году, в большой праздник Байрам, мы ходили в Галату смотреть дешевую иллюминацию и бродили по базарам без цели, покупая всякую дрянь.» Стоит только Галатской лестнице встать на место, как тут же всё проясняется. Ещё один аргумент в пользу древнего происхождения этой песни – эмигранты первой волны с ходу понимали о чём речь, а вот те кто уехали из СССР в 70-х про Галату не имели ни малейшего понятия, отсюда видимо и возникла «голландская лестница».
Второй момент – это последний куплет: «Сердце истомилось, истаскалось. Душа в Россию ищет троп... (Тургенина), Как хороши, как свежи б были б розы, моей страной мне брошенные в гроб.» Последние две строчки – это, понятно, Игорь Северянин. И вторая строка куплета – тоже оттуда же, хотя и чуть переделана. Но вот, что он произносит после слова «троп». Я долго вслушивался, в итоге, родилась у меня одна версия, не знаю, насколько она верна, но другого объяснения найти пока не могу. Как и любой большой артист Димитриевич очень тщательно относился к своему репертуару. При всей любви к импровизации он тщательно работал над песнями и трудно предположить, чтобы в песню затесалось что-то лишнее и чужеродное – для такого артиста это было бы неуважением к себе. Как мне кажется, Алёша имеет в виду Тургенева, его стихотворение в прозе «Как хороши, как свежи были розы», только произносит он его со своей фирменной шепелявостью как «Тургенина». Может он путает его с Северянином, может и нет. Но иного объяснения я подобрать не смог.
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Автор: Сергей Карамаев (Из очерка "Стихи и песни о белой гвардии и белой эмиграции").
Ссылка: http://www.white-force.narod.ru/white.html

0. "Куда попали вы, в Галиф или в Афины"

Более, нтересный момент, как мне кажется связан со второй строчкой 2-го куплета (впрочем, спорные словесные нюансы есть почти в каждом куплете):

1.
Видали вас средь публики кабацкой.
Видали где-то с брынзой и с бузой,

Одним слышится слово "с бузой", другим - "блузой". Правильное восприятие текста осложняется еще и тем, что Алеша Димитриевич, со склонной ему манерой, часто коверкал (переделывал) некоторые слова на свой лад. Например, тоже самое произошло и с третьей строчкой 1-го куплета:

2.
Быть может быть, в равнины Аргентины
В Европу грузите маис или муку.

Как бы не казалось по смыслу строки, что Димитриевич должен петь "в равнинах Аргентины", однако Алеша, во всех вариантах исполнял фразу "в равнины Аргентины", и скорее всего подобные текстовые нюансы не являлись ошибкой, а были частью его "фирменной манеры" исполнения текста. Аналогично затруднительно установить и точность последней фразы 1-го куплета. Кто-то слышит в ней перечисление продуктов: "В Европу грузите маис, вино, муку". Автор комментария С.Карамаев услышал там соединительный союз "или": "В Европу грузите маис или муку".
На мой вгляд, Димитриевич и здесь обошелся искаженным словом, и вместо названных эпитетов спел так: "В Европу грузите маисвену (маисову) муку". "Маисвена мука" - это старинная народная форма озвучания слов (особенно иностранного происхождения, коим и является слово "маис"). Маис - это кукуруза, из которой изготовлялась кукурузная мука (маисная мука), и родиной этой културы являлась Мексика и прилегающие к ней страны Латинской Америки. Кстати, далее, в третьем куплете Димитриевич поёт фразу:

1.
Мы открывали где-то рестораны,
Придумали какой-то аппарат,

Вполне ясно, какой-такой "аппарат" имеется ввиду в песне (само-собой перегонный), а самогон на кукурузе (маисе) известен в мире уже очень давно. Есть ли прямая связь между этими строчками обоих куплетов, сказать не берусь, но она вполне прослеживается. Кстати, кукурузный самогон, признан одним из самых лучших в мире. Его делают именно с маисовой (кукурузной) муки. В Штатах кукурузный самогон любовно называют "moonshine" или "лунный свет", а на родине виски в Шотландии и Ирландии из кукурузной маисовой муки изготовляют высококачественное купажированное Виски. Не менее популярен был напиток из маисовой муки и на юге России, а так же на Кавказе в прошлые годы (где иногда делают его и сейчас). Так что связь с "маисовой мукой" и "аппаратом" в песне, может тоже быть не случайной.
Теперь мы подошли к самому главному. Очём же пел Димитриевич во второй строчке 2-го куплета:

1.
Видали вас средь публики кабацкой.
Видали где-то с брынзой и с бузой,

Так всё-таки "с бузой", или - "с блузой". Интересно, что по смыслу подходит и то и другое слово песенного текста. "Буза" - это разновидность рукопашного боя, а так же... "Буза" - это старинный хмельной турецкий напиток, сделанный из проса и ячменя. Также он широко известен и у российских мусульман (например в Башкирии). "С брынзой и бузой", одним словом "с закуской и выпивкой". Всё вроде складно и скорей всего в песне Димитриевича пелось именно про слабо-алкогольный турецкий напиток "буза". Однако слово "блуза" тоже частично подходит по-смыслу, тем более в начале куплета фигурирует "кабацкая (ресторанная) публика". Может, в какой-то мере это был намёк на "женские блузки" и вцелом на женщин, снявших блузки от восточной жары и продававшие их местным аборигенкам (или продававших самих себя), чтоб выручит пару-тройку копеек. К тому же, женщина без любой верхней одежды (не только паранжи) рассматривается в Турции только как праститутка. Разумеется, многое тут упирается в трудности связанные с не совсем чётким исполнением текста Димитриевичем. Где-то отчетливо слышится одно, где-то второе. Но как быам ни было, если взглянуть на песню проще и без излишних нятянутых смысловых "осложнений", то термин турецкого алкогольного напитка "Буза", гораздо более предпочтителен по-смыслу в данном случае. Алёша Димитриевич частенько импровизировал фразы и слова в своих песнях. Вот ещё один подобный пример:

1.
Мой брат в Иркутске - сторожем больницы,

В ряде песен Димитриевич исполняет эту фразу дословно написанному, но есть варианты, в которых он поёт её с предлогом "в":

2.
Мой брат в Иркутске - сторожем в больнице,

Однако, в данном случае разобраться несколько проще, что вполне можно сделать исходя из обычной логики. Второй вариант фразы со словами "сторожем в больнице" гораздо лучше подходит по рифме к фразе третьей строки данного куплета, и в оригинальном тексте песня вероятно звучала именно так: "В больнице" - "В Ницце", ну и далее: "В артелях рыбаков" - "На заготовке дров". Настоящий куплет был грамотно выверен с самого начала создания песни. А в остальном мы слышим лишь привычные импровизации Алеши, без которых он, как истинный цыган просто гне мог бы обойтись, поскольку настоящая цыганская песня (точнее её истоки 300-500 летней давности, гармонически звучали в своеобразном "ломаном ритме" и частично даже гармонии.

3.
Мой брат в Иркутске - сторожем в больнице,
Отец в Германии в артелях рыбаков,
Сестра газетчицей уж больше года в Ницце,
А дядя в Венгрии на заготовке дров.

Что касается заключительных строф коронной песни Алеши Димитриевича - ставшей гимном всех русских эмигрантов первой волны, то об этом куплете мы поговорин немного позже. Скажу лишь, что "не всё так гладко в датском королевстве". Господим С.Карамаев и тут в своих комментариях минимум четырежды ошибется..... И насчёт реального авторства отдельных поэтических фраз, и на счёт "принадлежности" некоторых строф И.Тургеневу (Туринину), и по поводу реальной судьбы и популярности эмигранта Игоря Северянина, 22 года (с 1918-го по 1941-ый) прожившего в эмиграции и в период с 1925-го по 1933-ий объездившего со своими поэтическими концертами всю Европу и все русско-эмигрантские центры этих стран, включая Францию (Париж), Германию (Берлин), Англию (Лондон), Югославию (Белград), Румынию (Бухарест), Чехию (Прага), Польшу (Варшава), Бессарабию (Кишенев), а так же Италию, Швейцарию, Болгарию, Литву, Латвию, Финляндию, Норвегию, и другие страны Западной и Восточной Европы. На родине и за рубежом поэт дал свыше 400(!) поэтических концертов в самых крупных залах. Кроме этого многие его произведения в конце 20-х начале 30-х регулярно печатались в журнальных изданиях в Париже, Берлине, Белграде, Риге и Таллинне. В дальнейшем поэт пытался издать сборников своих стихов в США, однако по каким-то причинам это не получилось. На уже тогда, на многие из его стихотворений, разными композиторами были написаны многочисленные песенные романсы. В тот период, пожалуй, не существовало ни одного русского эмигранта не знавшего творчество знаменитого русского эмигрантского поэта Игоря Северянина. Он был одним из самых читаемых и раскупаемых авторов своего времени. И нет ничего удивительного, что его произведение попало в руки цыганских исполнителей, использовавших строчки из стихотворения для создания своей песни "Эмигрантское Танго". Поэтому, разумеется, никто и никогда не присылал Алеше Димитриевичу текст этой песни из Советской России (в том числе с последним куплетом и стихотворной фразой Игоря Северянина, написанным в 1925-ом году, когда поэт уже более семи лет находился в вынужденной эмиграции).
Однако, повествование о создании песни было бы не полным, без ряда дополнительных важных фактов, о которых нужно рассказывать в отдельной статье. Поскольку знаменитая образная и запоминающаяся строчка из его стихотворения "Классические розы" ("Как хороши, как свежи будут розы") была заимствована Северяниным из творчества другого русского автора (довольно известного петербургского поэта середины 19-го века Ивана Петровича Мятлева (1796-1844) - одного из ярких представителей Золотого Века Русской Поэзии и Литературы), точно так же, как и использовавший позже ту же фразу Иван Тургенев, также не имел отношения к созданию данного поэтического образа. Но для более досконального понимания сей истории, требуется посвятить отдельный культурно-исторический материал.

---------------------------------------------------------

(с) Специально для "Северного Форума" и сайта "Северная Энциклоледия" (декабрь 2008 год).
(p) Все предоставленные в материале факты и прочие сведения, полностью принадлежат Администрации ресурса и объединены исключительно по обоюдному согласию всех заинтересованных сторон, с просветительской целью. Настоятельно рекомендуем в дальнейшем по-возможности максимально подтверждать новый эксклюзивный печатный материал любого харктера, публикующийся на данном вэб-сайте.

По одной из версий, «пампа» на языке кечуа обозначает «ровная земля». Пампа представляет собой самые разнообразные ландшафты. В основном это равнины и холмы, покрытые лесом и кустарником, пустынные районы с соляными озерами, болотам, многочисленными рукавами рек и степями с высокими травами. Пампа - это огромный федеральный округ в тысячи квадратных километров, состоящий из сотен ферм и крохотных городков расположенный к западу от Буэнос-Айреса, а также охватывающий север и центр Аргентины. Пампа давно уже стала практически синонимом слова "Аргентина" и считается ме­стом появления легендарных гаучо.

Изначально Пампа была заселена кочевыми индейцами керанди, которые были охотниками, рыболовами и собирателями. Они охотились на животных гуанако и страусов-нанду и были довольны жизнью вплоть до появления испанскизх завоевателей. Индейцы более пятисот лет противостояли завоевателям, не давая им основать безопасные поселения в Пампах. Фактически сопротивление продолжалось до 1879 года, до тех пор, пока европейцы не объявили жестокую войну на уничтожение жителей памп «Конкиста дель Десьерто». Далее регион развивался очень медленно, учитывая враждебные настроения местного населения, а также отсутствие золота и полезных ископаемых.

Испанцы, более заинтересованные в развитии экономики Лимы, оставляли первые поселения в Буэнос-Айресе ради преимуществ Перу и Парагвая. Одичавший рогатый скот и лошади быстро размножались и чувствовали себя превосходно на плодородных степях с сочной травой. В этот период и появились знаменитые гаучо, которые отлавли­вали диких лошадей и буйволов и загоняли их на ранчо. Жизнь этих ковбоев была вольной и беззаботной благодаря плодородным пастбищам памп, на которых они пасли свой скот, доставшийся им абсолютно даром. Мясо, шкуры и жир пользовались большим спросом. Люди покидали города, чтобы обживать пустынную степь, строить здесь быт по собственным законам и правилам, а вернее, без законов и правил. Для без­бедной жизни главное было обладать смелостью, ловкостью и дерзостью, а так же умением пользоваться лассо и болеадоресом. Процветал тот, чей конь оказывался проворнее и в чьих руках пистолет бил вернее. Все эти необходимые навыки гаучо унаследовали от своих предков – неуживчивых, непокорных и жестоких бунтарей. А в свободное время гаучо позволяли себе весело пьянствовать в кабаках, играть в азартные игры и развлекаться с женщинами. Таким был образ местного аргентинского ковбоя 200 лет назад, когда Пампа еще была нехоженой, а гаучо являлись своеобразным "аргентинским казачеством", полными свободы и живущими по своим собственным законам.

Политика диктатора Хуана Мануэля Роэаса позволяла использовать аргентинские земли для основания ранчо и поместий, и защищала интересы сельскохозяйственной элиты. Поэтому хозяева ранчо богатели, строили небольшие мясо-перерабатывающие фабрики, где солили и вялили телятину. Ранчо становились прибыльными и со временем привлекли внимание европейцев. Испанцы и итальянцы начали скупать огромные земли. Им нужна была рабочая сила, а найти кого-то лучше выносливых, знающих эти земли и сросшихся с седлом гаучо, было невозможно. Таким образом, ковбои постепенно потеряли свою свободу и независимость, став работать на скупивших всё землевладельцев. Трудиться на ранчо устраивались и приезжие европейцы, что невероятно раздражало местных гаучо. В общем, некогда славные дни аргентинских ковбоев постепенно канули в прошлое, а теперешние гаучо – лишь живой анахронизм ушедшим временам.

Но, как ни странно, именно в это время с большим опозданием появляется романтическая литература о независимых гаучо, а их образ становится невероятно популярным. Гаучо стали символом экстремального, но романтического аргентинского национализма, известного как «аргентинидад». Никто не мог даже предвидеть такой популярности образа человека на лошади, одетого в поношенные штаны и кожаную шляпу, с острым ножом за поясом. Как и его северо-американские предшественники - ковбои, гаучо стали героями фильмов и книг. По иронии судьбы, такую популярность аргентинские ковбои завоевали толь­ко в период угасании их эры. В память о своих великих предках, ежегодно в ноябре в старинном аргентинском городке XIX столетия Сан-Антонио-де-Ареко, поблизости которого лежит множество традиционных "эстансиас" ("ранчо"), проводится традиционный Фестиваль гаучо "Диа-де-ла-Традисьон".

Пампа и сегодня играет одну из ведущих ролей в экспортном снабжении других стран сельскохозяй­ственной продукцией. Многие теперь занимаются возделыванием зерновых культур, а телятина из этих мест продолжает оставаться самой лучшей во всей Латинской Америке. Здесь выпасается 50 миллионов голов крупного рогатого скота и около 5 миллионов голов лошадей. Обихаживает эти гигантские стада всего пара сотен тысяч гаучо. Человек на лошади и с хлыстом – это соль аргентинской земли. Именно благодаря трудолюбию этих людей, аргентинские говядина и пшеница знакомы потребителям в самых отдаленных государствах планеты.

Современные европеизированные аргентинские города разительно отличаются от других латиноамерикансских мегаполисов. Здесь есть знаменитый на всю Южную Америку горнолыжный курорт Сан-Карлос-де-Барилоче, который называют "аргентинской Швейцарией". А Буэнос-Айрес построен с огромнешим размахом (столь нехарактерным для испанских городов Европы) в нем имеются большие красиво-ухоженные парки, множество площадей, старинных дворцов, соборов и театров, ресторанов, небоскребов, модных магазинов и аристократических кладбищ, недаром многие туристы сравнивают Буэнос-Айрес со столицей Франции Парижем. Буэнос-Айрес - этот 15-миллионный мегаполис, для Латинской Америки имеет особое значение. Из всех городов южно-американского континента он единственный – богатством, лоском, изысканностью архитектуры и утонченностью вкусов – свободно состязается со многими мировыми столицами. За последние пол-века Буэнос-Айрес стал настолько многоязычен и космополитичен, что среди его жителей остается всё меньше людей, связывающих себя с собственной страной. И потому неудевительно, что вся творческая и бизнес элита Буэнос-Айреса не причисляет себя к аргентинцам. Его представители сплошь французы, немцы, испанцы, итальянцы и представители многих других национальностей.

Испанский фольклор, обычно требовавший аккомпанемента на гитаре, получил особую неповторимую выразительность в среде неграмотных гаучо. Расцвет самобытной культуры гаучо пришелся на столетие между 1750-ым и 1850-ым годами, а ее угасание началось с того самого времени, как земли Пампы стали собственностью крупных землевладельцев. Однако подвиги и сам образ гаучо, долгое время продолжали вдохновлять писателей, художников и композиторов Аргентины.

С культурой гаучо связывается происхождение многих песен и танцев Аргентины. Однако, самый известный на весь мир аргентинский танец — танго — имеет городские корни и происходит от песни городских окраин — т.н. милонги. Рождённое в предместьях Буэнос-Айреса в конце 19-го века, танго, в несколько облагороженном виде в 1910-ом году стало известным в Париже, откуда и начало свое триумфальное шествие по всему миру. Королем танго считался певец Карлос Гардель (1887-1935), а из современных композиторов большой вклад в развитие этого жанра внёс аргентинский композитор Астор Пьяццолла (1921-1992).